Ведьмины байки - Страница 71

Только солнце ясное луч в окошко кинуло, набежали мамки-няньки, сестренки-подружки, давай причитать, как исстари заведено. А мы все молчим да отмахиваемся, близко к себе не подпускаем, дабы обман наш не раскрылся. Хорошо, никто не обижается, не настаивает. Все понимают: невесты и без того в волнении великом, не спалось им, горемычным, всю ночь одевались-прихорашивались, чтобы в срок к венцу поспеть.

Пока собирались, слух прошел: женихи приехали, ждут в тронной зале. Подружки заторопили – выходить пора! Так во мне все и перевернулось-захолонуло. Я, Василиса Прекрасная, да за Кощея Бессмертного замуж выхожу! Ужас-то какой! Потом вспомнила Илюшину бороду – враз полегчало. У Кощея хоть мучиться недолго буду.

Свели меня вниз по лестнице, к зале тронной. В покрове щелка махонькая, прямо перёд собой вижу, а ноги где-то там внизу остались, на каждой ступеньке спотыкаются, няньки-мамки охают, под ручки крепко держат.

Распахнулись двери створчатые, ступила я за порог несмело.

А гостей в терем набилось, – зала только что по швам не трещит. Съехались отовсюду дальние родственники, сбежались ближние, батюшка заграничных послов пригласил, чтобы на приемах сэкономить, не проставляться отдельно. Все подружки мои да Марфушины тут как тут, челядь любопытная работу побросала, даже ключница, бабка столетняя, приковыляла на невест посмотреть. А чего там смотреть? Красный покров до пояса, ниже юбки сборчатые до самой земли, а за ними хвостом крысиным шлейф по полу волочится, пыль подметает.

Заиграли дудошники да гусляры, затянул венчальную двухдюжинный хор, кто-то меня в спину толкнул, и пошла я одна-одинешенька по дорожке ковровой, предо мной раскатанной. Гляжу – из двери напротив Марфуша выходит, ступает меленько. Дорожки в один угол сходятся, и стоит в том углу волхв с посохом вербным, омелой украшенным, книгу в руках держит ветхую, по коей еще мою прапрабабку венчали. По обе руки волхва женихи наши стоят. Муромец кафтан красный с золотом напялил, кочетом выступает, в баньке ради такого случая попарился: щечки разрумянились, кудри, встопорщились, борода веником распушилась. А Кощей все в том же плаще, Только рубаху сменил, позевывает украдкой.

Что там волхв говорил, я толком и не слушала. На Кощееву руку правую дивилась: покривленная она какая-то, иссохшая, и пальцы вроде с трудом гнутся. Кощей все ими в воздухе перебирал, разминал.

Тут шум в зале поутих, все почему-то на меня уставились. Батюшка вперед подался, Кощей глянул удивленно. Никак пропустила что?

Волхв терпеливо повторил:

– …согласна ли ты, Марфа Еремеевна…

– Ыгы, – невнятно пробурчала я, подражая Марфушиному басу, и скоренько ткнула большой палец в подставленное Кощеем кольцо – на безымянном сестрин перстенек браслетом повиснет. Батюшка выдохнул облегченно, на спинку трона откинулся.

– …согласна ли ты, Василиса Еремеевна?..

– Да!!! – как можно тоньше пискнула Марфуша, кокетливо протягивая Муромцу мизинец,

– …во имя солнца и луны, неба и земли объявляю вас мужьями и женами! —торжественно заключил волхв, со стуком опуская посох.

Гости заулыбались, зашушукались, царь пустил слезу. Мы с Марфушей повернулись к новоиспеченным мужьям и одновременно откинули с лиц покровы.

Что тут началось! Все бегают, всем весело. Батюшка скипетр уронил, волхв так на пол и сел, гости кто охает, кто хихикает, Муромец ревет белугой, от Марфуши отмахивается, а та все норовит законного супруга в губы лобызнуть. Кощей глаза вытаращил, застыл, чисто ерш во льду, с лица своего бледного спал, только губами чуть шевелит. Воевода Кощеев смотрел-смотрел, да как захохочет! Так пополам и перегнулся, по коленям себя бьет, приговаривает:

– Вот те раз! Ну и дела! Хорошо, не ключницу подсунули!

Кощей – на батюшку:

– Ты что же это, царь, шутки со мной шутить удумал?! Забирай свою пигалицу вертлявую, отдавай мою нареченную!

Волхв(сокрушенно). Увы, венчальный обряд свершен по всем правилам, и расторгнуть ваш брак может только смерть одного из супругов… Вам, молодой, это, по всей видимости, не грозит…

Царь(распаляясь на глазах). Не смей оскорблять мою любимую дочь, ты, зять худосочный! Стража!!!

Стража не торопилась на место свадебных действий, пугливо жалась за дверью, поглядывая на разъяренного Кощея.

Воевода(покашливая-отсмеиваясь). А какая тебе, Кощей, разница? Бери эту, и пошли отсюда. В другой раз ту возьмешь…

Тут мне сразу стало как-то не до смеха. А Кощей протянул руку, не глядя схватил меня повыше локтя и поволок за собой прочь из тронной залы. Покров слетел с моей головы и остался на полу ярким алым пятном.

Началась моя недолгая замужняя жизнь…

II

Прямо за порогом терема батюшкиного стоит возок свадебный, шестерней запряженный. Пока венчание шло, подружки его лентами изукрасили, мальчишки дворовые кошку дохлую к задку на веревке привесили – на счастье. Около возка дружинники Кощеевы при конях оседланных караул несут. Увидали меня – рты разинули, молодого поздравлять не решаются. Кощей и сам не рад, как дело обернулось, поскорее усадил меня на возок – и ходу. Воевода правит, Кощей рядом сидит. Разговаривают вполголоса, на меня даже не глядят. Дружинники по бокам скачут, чтобы я, чего доброго, по дороге не спрыгнула. Не дождутся! Сам женился, теперь сам пущай и мается!

Долго ли, коротко ли ехали, глядь, – стоит в чистом поле терем Кощеев, двухрядным частоколом обнесенный. Свистнул Кощей, распахнулись ворота железные, влетела шестерня во просторный двор, и ворота вслед затворились. Вышла на крыльцо старуха древняя, каравай румяный на полотенце вынесла – молодых привечать.